Холод раннего весеннего парижского утра становился еще более пронизывающим от осознания того. что предстояло привести в исполнение смертный приговор. 11 марта 1963 года, в шесть часов сорок минут, во внутреннем дворе Форта д'Иври офицер французских ВВС стоял у вбитого в гравий столба со связанными за спиной руками и, все еще не веря своим глазам, смотрел на взвод солдат, выстроившихся в
двадцати метрах от него.

Скрипнул гравий под легкими шагами, черная повязка легла на глаза Жана-Мари Бастьена-Тири, тридцати пяти лет от роду, подполковника. Клацанье затворов заглушило бормотание священника. За стеной форта водитель грузовика "берлье" нажал на клаксон, так как шустрая легковушка пересекла ему путь. Гудок заглушил команду "Целься!",
поданную командиром взвода. Треск ружейных выстрелов остался незамеченным в просыпающемся городе, разве что поднял в небо стайку голубей. Эхо растворилось в нарастающем шуме уличного транспорта.

Расстрел этого офицера, возглавлявшего группу боевиков секретной армейской организации (ОАС), приговорившей к смерти генерала де Голля, президента Франции, был призван положить конец дальнейшим попыткам покушения на жизнь главы государства. По иронии судьбы, он стал началом нового этапа яростной схватки. Чтобы найти объяснение этому парадоксу, необходимо напомнить, почему в то
мартовское утро изрешеченное пулями тело повисло на веревках во дворе военной тюрьмы под Парижем...